Юрий Борисов. По направлению к Рихтеру: 1979-1983

Бах

О прелюдии и фуге c-moll № 2 (1-й том "Хорошо темперированного клавира")

Взгляд совы. Никак не соглашусь, что относится к "нечисти". В ней столько мудрости, хладнокровия. Но в фуге все-таки поедает маленьких птичек.

О прелюдии и фуге es-moll № 8 (1-й том "Хорошо темперированного клавира")

Из эфира, совершенно неосязаемой материи вырастает Атлантида. Боги сходят с золотых кораблей, обучают дикарей цивилизации. Наверное, зря... Оставляют им два символа: крест и змею.

Один молодой "гульдианец" (он сам себя так называл), когда мы с ним играли, вдруг признался:

- Половину прелюдий и фуг больше люблю у Гульда, половину у Вас. Es-moll'ная лучше у вас.

- Почему?

- У вас зеркало дымится.

В фуге - Атлантида уходит под воду.

О прелюдии и фуге e-moll №10 (1-й том "Хорошо темперированного клавира")

Сатурна предупредили, что один из его детей пойдет против него. Он строит из себя любящего отца (музыка такая изысканная!..), а на самом деле поедает пятерых детишек. Приятного аппетита!

Наконец, Рея додумалась и подложила ему камень вместо шестого ребенка. Завернула в пеленки!

В фуге - ссора, выяснение отношений между любящими супругами.

О прелюдии и фуге h-moll № 24 (1-й том "Хорошо темперированного клавира")

Ламы проводят свои медитации под звуки трещотки. Странное сопровождение. Лучше уж под бормашину или двигатель самолета,.. Я бы с удовольствием медитировал под эту прелюдию.

Фуга - пример пентаграммы. Конструктивное начало природы, божественная пропорция. Вы можете нарисовать пентаграмму? Хотя бы примерно... Как только научитесь, у вас будет все получаться в искусстве.

Установите пентаграмму перед свечой и задайте себе задачу. Я задал такую: соединить в себе семь начал:

1. Архитектуру (самое важное - умение конструировать, тянуться вверх).

2. Живопись (владение стилем и всеми стилями).

3. Шекспировский театр ("Глобус" - идеальная модель театра).

4. Литературу (проникать в смысл).

5. Черно-белое кино (потому что клавиатура черно-белая).

6. Астрономию (всем иметь свою подзорную трубу!).

7. Сновидения (чтобы ночью не отключать мозг).

Самое трудное в этой прелюдии и фуге - не покачнуться, выдержать на одном дыхании. Конечно, играть не пять минут, как Гульд. И спросить у того "гульдианца", чье исполнение ему больше пришлось: Гульда или мое.

О фантазии и фуге a-moll (BWV 904)

Шел по Гоголевскому бульвару, и огромная толпа стучала шахматными фигурами, нажимая на кнопки часов. Невообразимый грохот коней и слонов.

У одного шахматиста не было пары. Он стоял с доской совершенно потерянный.

- Не сыграешь? - обращается ко мне.

- Я не умею.

- Ну, давай не по пять минут, а по десять.

- Я не умею.

- Ну, тогда по полчаса...

И пошел расставлять фигуры.

Из той "партии" я запомнил, как ходит белый конь. Как-то боком. И очень непредсказуемо. А ведь непредсказуемость - главное в искусстве качество.

Моцарт О сонате F-dur К. 533/494

Соната - масон. Соната мозга. Вообще, тональность F-dur - "мозговая".

У Бетховена F-dur'ная соната (Двадцать вторая) чуть-чуть с заумью, но я ее очень люблю. Еще я называю ее первую часть - "зубная боль".

В моцартовской сонате много масонской символики. Моцарта, как и Пушкина, посвятили во все эти молоточки, лопаты, треугольники... Но Моцарт - в отличие от Пушкина - вникал в это с удовольствием. Это слышно в "Волшебной флейте".

Из всех их символов я для себя выбираю... циркуль.

Об опере "Cosi fan tutte". KV. 588

Волшебство... какое есть только у Шекспира. Я помню, какая головоломка - дуэт одной из сестриц с тенором. Там такие царапинки - как от копья или ноготка. Как вы думаете, у духов есть ноготки? Они их стригут? Однажды мне показалось, что у них ноготки женские или как у тех, кто собирает марки.

У той сестрицы в дуэте поначалу томление. Но томится недолго - ее состояние переходит в сердцебиение. По-медицински это - тахи.. (вспоминает окончание слова, держится за сердце) ...кардия, вот. Такая, что на левой стороне не уснуть. Старайтесь спать на правой стороне или на спине. Ну, ясно... изменяет любимому. Я всегда говорил: клятвы ничего не стоят, так что никогда не клянитесь!

Потом этот магический A-dur - и она уже в экстазе от того, кто ее домогается. Сам виновник даже забыл, что хотел только разыграть, проверить на верность.

Все так перепутано... как у Пазолини в "Арабских ночах". Вы, конечно, не видели... Мальчик и девочка спят на разных кроватках. Голенькие. Просыпается кто-то один и идет излить нежность другому - очень невинно... Нежность невзаимная. На следующее утро никто не помнит, что приходил в чужую кроватку. У Пазолини получился "моцартовский рай"... когда любят во сне. Один спит заколдованный, другой любит.

В "Cosi fan tutte" - самая большая трудность: костюмы! Преобладать должны черные. Черный - цвет любви, вы об этом помните? Костюмы не реалистические: ведь это либретто - или бред или высокая поэзия. Не знаю. В любом случае, не бытовая драма. Поэтому костюмы как символы. Даже "с налетом востока" - ведь эти два негодяя притворяются албанцами.

"Cosi fan tutte" - мистика больше, чем "Дон Жуан". Там во всем виновата статуя, что она ожила. Ожила и навела справедливость. Бодрящий финал: Дон Жуан уничтожен! А тут виновата женщина, что вообще на свет родилась. Это как-то странно для Моцарта... непонятно.

А чьи это ноготки, которые только касаются и не оставляют царапин? Это - духи. Или духи? - как правильно говорить? У Пушкина же такое ударение: "Возил и к ведьмам и к духам..."

Бетховен. О финале сонаты F-dur № 6, op. 10 № 2

Тут надо действительно "заколачивать". Очень громко и очень весело. Все шекспировские шуты вместе. По-мните, Шут в "Отелло" спрашивает: "Может быть, у вас есть что-нибудь глухое, беззвучное?" А что отвечает музыкант? - "Глухой музыки не водится"!

О финале сонаты E-dur № 9, op. 14 № 1

Фокусы... Фокусник или маг в колпаке со звездами. За это время успевает показать пять или шесть фокусов.

Однажды я видел такой сон: фокусник пошаманил руками и откуда-то с потолка посыпались конфеты. Я съел одну и через несколько дней... что бы вы думали? представьте - влюбился! Значит, правда - конфеты снятся к любви. Впрочем, со мной это может случиться и так - без всяких конфет.

О финале сонаты d-moll № 17, op. 31 №2

Найдите у Флобера в "Госпоже Бовари" обряд помазания... или соборования. Думаю, это ближе всего.

О "багатели" h-moll, op. 126 № 4

Велосипедная гонка - я видел ее из окна машины. Такой же бешеный темп. Все жмут на педали, а кто-то плетется в хвосте. Его жалко.

Шуберт О финале сонаты a-moll (op. 143 D.784)

Полет птицы. Скорее всего, ласточки. А неподалеку от собора Сен-Жермен один и тот же бедняк ждет милостыни. Я ему всегда подаю. Он делает вид, что меня не помнит - опускает глаза. В этом вижу контраст и несовершенство природы: ее богатство и ее нищета.

Об Allegretto c-moll

Два человеческих голоса... Чем-то похоже на сцену Счастливцева и Несчастливцева. Только двигаются не из Вологды в Керчь, а из Граца в Линц.

О музыкальном моменте As-dur (D.780 № 6)

Нужно дождаться гробовой тишины и играть, словно ты продолжаешь эту тишину. Чтобы никто не заметил, что тишина кончилась.

Шуман

О "Пестрых листках", ор. 99 (записано Я. И. Мильштейном)

"Пестрые листки" - цикл необычный, как бы не для себя. Первая пьеса - для дома, как подарок... Вторая - типичное настроение Aufschwung'a, нечто стремительное, один миг - и ее уже нет .. Третья пьеса - мужественная, напористая, какая-то охота, несколько наивная, мальчишеская...

Далее "Листки из альбома", цикл в цикле, - где все свежо, юно. Первый листок - одна из лучших страниц Шумана, проникновенная, ласковая, поэтичная, сама сущность Шумана, второй - гофмановские тени, все проносится словно дуновение, третий - мечтательный, нежно-интимный; четвертый - как бы предчувствие горя; пятый - снова прояснение... Внезапно налетает "Новеллетта", - мы сразу в совсем ином мире, мире романтических приключений; герой очутился на корабле пиратов, буря на море...

"Прелюдия" - короткая трагическая пьеса, предвестник катастрофы, странным образом цитирует моцартовскую "Лакримозу".

"Марш" - поворот к мраку. Это траурный марш (с необычным трио), как будто убивающий все, что было до него. В нем есть что-то от Гойи...

За ним следуют еще три пьесы: "Вечерняя музыка" - ощущение заката, таинственности, словно картина старого мастера, "Скерцо" - несколько нервное, угловатое и, наконец, "Быстрый марш" - странный, по-особому живой (есть в нем нечто цыганское, жутковатое), почти на грани безумия. Конец - все ушло, исчезло, пропало. Может быть, так вышло помимо желания самого Шумана, но весь цикл - словно его собственная трагическая судьба.

О "Симфонических этюдах", ор. 13

У меня об этих этюдах очень бессвязные мысли. А как вспомню про девятый этюд (все staccato!), озноб начинается. Брачные игры орлов. Шуман сказал о шопеновских прелюдиях, что это "разбросанные орлиные перья". А надо было так сказать о своих этюдах.

"Львы, орлы и куропатки..." - помните у Чехова? Я-то помню, как читала Алиса Коонен у Таирова. Полуконцертный спектакль. Она стояла около рояля, а сзади светила луна. Меняла платья, а окружение - ни разу. Костюмы современные... Если вы спросите, повлияло ли это на меня, вот эта постановка и сама Коонен, отвечу: повлияла, и еще как! Я понял, как можно с роялем слиться, как можно его поднять до луны, как можно от него... убежать. Я весь спектакль представлял себя на месте Коонен. Ведь это "моя" мизансцена: человек и рояль.

Есть в этих этюдах и "светлый Сириус" - одиннадцатый этюд, - и борьба с "отцом вечной материи" - это финал. Очень много огней... и серой пахнет, по-настоящему.

Прилично играл в Лондоне, в Festival Hall... минимум потерь, но в "molto animato" такая вдруг сера...

О пьесе Einfach из цикла "Ночные пьесы", ор. 23

Это волшебный фонарь преображает глухие невыносимые стены в разноцветные видения, в предвкушаемые сны... Тень папы на стене. Он как будто крадется, чтобы сказать то, о чем не может сказать при дневном свете.

Этот фонарь и боярышник - вот два знака, которые привели меня к Прусту.

Брамс. О "Вариациях на тему Паганини", ор. 35

Второе по значению сочинение Брамса для рояля - после Второго концерта.

Тему надо играть так, будто ешь всухомятку. Никакой "романтической педали" - это все убьет. Важно найти "суховатый блеск" в теме, как будто она для рояля написана - не для скрипки.

О четвертой вариации (Первая тетрадь): Опыты в лаборатории. Рвутся колбы, что-то вскипает в чане - все как у Брейгеля-Мужицкого. Вообще мужицкое сочинение - его нельзя играть с комсомольским значком или со слюнявчиком.

О восьмой вариации (Первая тетрадь): Человек с похмелья, требующий рассол. Но нет ничего, кроме воды из-под крана. По этому поводу страшное возмущение, гнев.

Об одиннадцатой вариации (Первая тетрадь): Ангел!.. Я однажды ощутил его присутствие. Он ходил по потолку или цирковой проволоке. Я учил именно эту вариацию и довольно четко услышал голос:

- Не поворачивайся, а то грохнусь!

Я разглядел кое-что в отражении - оно читалось на поднятой крышке.

Большой белый лоб, без морщин - как будто никогда не хмурится. Царапина на правой щеке. В самом выражении глаз - молчаливый лучик. Он чуть-чуть касался моей спины. Какой возраст? Ну, примерно такой, когда я еще "ходил в ангелах".

Играть эту вариацию надо так, будто никогда в рот не брал сладкого. Даже вкуса не знаешь. Хотя вы догадываетесь, как я люблю сладости.

О тринадцатой вариации (Первая тетрадь): Искры из глаз!!!

О четырнадцатой вариации (Первая тетрадь): Пересмотрите "Большую жратву" Марко Феррери. Помните, когда приходит машина и сбрасывает новые туши?

О десятой вариации (Вторая тетрадь): Как иллюстрация к пословице: "То, что дозволено Юпитеру, не дозволено быку". Юпитер в гневе, а человек... наг.

Об одиннадцатой вариации (Вторая тетрадь): Пальчики бегают...Но не по клавиатуре. Похоже на зуд, массаж спины.

О двенадцатой и тринадцатой вариациях (Вторая тетрадь): И тут - без излишней выразительности. Надо слушателю доверять: "Кто имеет уши слышать, да слышит!"

Эту вариацию играть как бы женскими руками.

О четырнадцатой вариации (Вторая тетрадь): Все вышли на каток. Пусть Сокольники... Или как на "Зимнем пейзаже" у Брейгеля.

Кто-то в конце обязательно должен шлепнуться - конечно же, я.

Никто так не писал снег, как Брейгель.

О рапсодии g-moll, op. 79 №2

С этой рапсодией связан смешной сон. Я вызываю Брамса сразиться на шпагах. Подписываю приглашение... и жду. Он приходит не сразу. Голос недовольный:

- Зачем ты меня вызвал? Ты уже семнадцатый за сегодняшний день... Не даете спокойно поспать. Все время только и слышу... (поет начало д-moll'ной рапсодии). Вот написал на свою голову...

Об интермеццо e-moll, op. 119 №2

У Юдиной хорошая статья, посвященная Брамсу. Знаете, что она пишет об этом интермеццо? - "тревога, переходящая в дрожь"! А Е-dur'ный эпизод этого интермеццо связывает с Пушкиным: "Пора, мой друг, пора..." "Брамс не догадался бы о таком комментарии. Но это несущественно!" - заключает Юдина.

"Тревога, переходящая в дрожь" - правда, ведь замечательно?

Об интермеццо C-dur, op. 119 №3

Песенка флейтиста-крысолова. И я бы под такую музыку приплясывал.

Лист. О "Мефисто-вальсе" №1 и сонате h-moll

Для меня это больше "Яго-вальс", чем "Мефисто". У Листа шекспировская высота. В лице Яго - все шекспировские злодеи.

В лирической части вижу, как Яго зависает над ложем Дездемоны. Эту часть нужно играть медленно, как бы не соединяя с предыдущей.

Нельзя ничего облегчать (это я про технику). "Скачки" играть сколь возможно быстро - даже если чуть-чуть "не туда". Важнее сжечь за собой мосты. И все больше ускорять. Остановка - гибель!

Вот соната для меня фаустианская. Но не первая часть "Фауста", а вторая. Мое любимое место - "маскарад" (перед возвращением главной темы). Кто на маскараде? - Странный букет, Почки роз, Ропот толпы, Бабья болтовня - это персонажи "Фауста".

Мне нравится ремарка: "Фауст сильно состарился". Гете говорил, что Фаусту в последнем акте - сто лет. Хорошо бы сыграть эту сонату... в девяносто лет!

Соната начинается и заканчивается "темой яда". Весь этот мрак в басах... Мне иногда кажется, что меня кто-то отравит.

Конечно, все субъективно. Самое главное прочитать "Фауста" по-немецки, а в сонате сыграть все ноты. Я, когда играл в Карнеги-Холл, только один раз "смазал". В глупом, совершенно нетрудном месте - просто "зацепил". Надо переписать эту ноту в Студии звукозаписи. Только не проговоритесь!

Об этюдах "Eroica" и "Wilde Jagd"

В "Eroica" человека надувают. Больше, еще больше... Сначала поза, потом уже гордыня. То есть в плане искушений он слаб - легко на все поддается. Обидно другое - что надувает какой-нибудь мелкий бесенок.

"Дикая охота" ("Wilde Jagd") - испытание на темперамент. Надо броситься туда, как в кипящую смолу. Отпустить все зажимы - и с головой!

Куда броситься? В рояль - куда же еще?

Шопен

О четырех балладах (g-moll, op. 23, F-dur, op. 38, As-dur, op. 47, f-moll, op. 52)

Когда играешь их подряд, чувство, что поднимаешься в воздух, в какие-то слои атмосферы.

Четыре баллады - четыре неба.

Первая баллада - грешники, грешные души. Это все, что затянуто облаками. Середина очень страстная: каждый вспомнил про что-то свое, свой самый сладостный грех.

В Presto con fuoco подул ветер и тучи разогнал... В 68-ом году на Пражской весне была катастрофа. Так плохо в жизни не играл Первую балладу.

Поднимаемся выше, как на лифте - Вторая баллада. Это небо, которое портят самолеты. Я их ненавижу. Трели перед Agitato - я лечу в самолете и напиваюсь виски. Вы, кажется, один раз встречали? Помните, какой я был? Хорошенький...

Тоже в Праге, но в 60-ом году, - играл все четыре баллады. Не так уж плохо играл. Они не заметили, как кончилась Вторая баллада и не зааплодировали. А потом, когда вдруг кто-то начал, меня уже на сцене не было.

Третье небо в As-dur'e. Девственные духи ! Очень внимательные, трепетные... и сказать о них, в общем, нечего. Но в кульминации, когда они на что-то обиделись, становится не по себе, даже опасно.

В четвертом небе (баллада f-moll) - только божьи коровки и музыканты! Кроме них - никого! Почему музыканты - понятно. Небо соткано из клавиатур, а человек из семи нот. Каждая нота что-нибудь лечит. Головную боль лучше лечить ре-бемоль мажором. Я Нине Львовне сыграл шопеновскую прелюдию в ре-бемоль мажоре, и ей стало легче. Знаю, что аллергию лечат простым ре-мажором, а сердце - си-бемоль мажором. Только когда у меня болит, Одиннадцатую сонату Бетховена сыграть некому.

В stretto Четвертой баллады приближение к Престолу. Фермату держать долго. Чтобы Престол открылся из-за молочного облачка. А сам Престол пуст.

Коду играть, как обрыв в пропасть. С самой высокой точки кубарем. Это не так плохо, что тебя вышвыривают на землю, скорее - радость! Я всегда буду хотеть жить здесь!

Прежде, чем наброситься на коду, нужно набрать воздух на 47 секунд. Именно за это время ее нужно сыграть - не медленней! Все играть "сверху", "не укладывать" пальчики. И не дышать! Надо, чтобы всех унесло смерчем.

Об этюде es-moll, op. 10 № 6

Я всегда обращаюсь к нему - своему Хранителю. Всегда, когда играю этот этюд. Он откликается: "Готов сделать все, что прикажешь..." Как у Шекспира Ариэль. Но я чувствую, что это говорит дух плененный, заколдованный, трясущийся как бес, которого я погружаю в чашу со святой водой...

Самое главное - выполнить его условие: перед моей смертью отпустить его на волю.

О мазурках Шопена

Шопеновские мазурки как карликовые пальмы. Пальмовая рощица...

В "Волшебной флейте" есть пальмовый лес, а тут именно рощица.

Мое любимое растение - мандрагора. Опасное! Держал ее в руке один раз. Говорят, если ее выкопать, раздастся человеческое проклятие. Тот, кто его услышит, сойдет c ума или... Поэтому корень мандрагоры как-то окапывают и привязывают к хвосту собаки... Я, конечно, не захотел при этом присутствовать. Но то, что потом увидел, напоминало человеческую фигуру. И знаете, кого? (шепотом) Шопена!..

О ноктюрне e-moll, op. 72 № 1

О каком сочинении Шопена писал Пастернак: "Свой сон записывал Шопен/ На черной выпилке пюпитра"? Это е-moll'ный ноктюрн!

Вы знаете, что мой дед был музыкальным мастером, кем-то вроде Иоганна Тишнера, которого восхвалял Глинка?.. Я стоял и наблюдал, как он "строил" рояль. Выпиливал корпус, натягивал струны, стержни молоточков.

Дед Даниил потянул меня за руку:

- Ложись спать, Светик. Ложись вот на этот щит. Я его клеил из разных дощечек. Скоро это будет хороший рояль,

Я заупрямился:

- Мне на нем будет жестко.

- Представь, что это та же ель, которую ты так любишь. Ложись, я накрою тебя теплым одеялом.

Я любил тогда теплые одеяла, вскарабкался и лег. И на жестком сплю с удовольствием - с тех самых пор. И играю иногда жестко - тоже поэтому.

Это такой сон во сне. Мой сон - во сне Шопена.

Франк. О "Прелюдии, хорале и фуге"

Для этой музыки важней не совершенные руки... а совершенные ноги. Не должно быть аппликатуры, рояля - вообще никаких его признаков. Ничего, кроме педалей. Педали це-ло-вать. Почти как женские ножки. Услышать хор пилигримов в хорале. Ничего "освободительного", революционного - в фуге.

Я, перед тем как играть Франка, долго держу в руках холодный крест.

О квинтете f-moll

Франк похоронен на монпарнасском кладбище. Оно маленькое, уютное... Там даже старая мельница сохранилась. Я бы не прочь там залечь...

Как и на любом кладбище - компания пестрая. Сартр с женой-писательницей. Все время к Хрущеву мотался, в Москву. Я это помню. Но на самом деле у него что-то было с русской переводчицей... Есть могила Ивана Пуни. Он вместе с Малевичем упражнялся в "супрематических трактатах". Крест православный... И Мопассан там, и Бодлер. Хорошее кладбище...

Я когда по нему хожу, думаю об одной загадочной истории. Вы догадываетесь, в какую эпоху живете? Догадываетесь?.. (шепотом). В христианскую! Живете... или уже жили. Вот все ждут кого-то, ждут... а его нет. Может, он уже и приходил - а мы проворонили. Это на меня могила Франка навеяла. Не столько могила, сколько его музыка.

Первая часть квинтета - начало, благая весть... потом вторая часть, а сейчас уже финал... Такие мысли только от Франка, Скрябина... и еще Шостаковича. Как мысли черные к тебе придут, откупори...

Только никто из них - ни Франк, ни Шостакович - не говорят, что за эпоха ждет впереди. Вас ждет - не меня.

P. Штраус Об опере "Саломея"

У "Саломеи" - странная, несколько смазанная инструментовка. У нее гигантские взлеты и падения. У нее почти венский шарм. И странная луна с лужей крови, на которой спотыкается Ирод.

Какая же тут фантазия!.. Эта смесь кошмаров в восхитительных садах, эта красота рядом со смертью. И все это реальней... чем наша жизнь.

Дебюсси

О прелюдии "Танец Пака". Первая тетрадь (записано в 1992 г.).

Слушал, как Кисин играет Шопена. Вальс e-moll, из посмертных, - думаю, лучше невозможно. Опасаюсь двух вещей - что очень рано на это набросился, почти с пеленок. Тут опасность - не сбить себе дыхание, рассчитать весь путь. Вторая опасность - пуантилизм. Его почти нет. Наверное, совсем не занимается в темной комнате.

У меня "Танец Пака" тоже не получался. Пока мне не подсунули одну умную книгу. Конечно, Нейгауз... Из нее я узнал, что у нашей души в темноте образуется второе зрение, она напоминает лунатика. Что именно в темноте все получает очертания и окраску.

Когда Кисин будет играть Дебюсси, обязательно сходите. Вы сразу поймете, появилась ли в пальчиках изморозь.

Равель

О концерте для левой руки D-dur и пьесе "Лодка в океане" из цикла "Зеркала"

У Равеля фортепьянная музыка "почти гениальна". Кроме леворучного концерта и "Лодки в океане". Это "гениально - сверх".

Мне не важно, кто и что в лодке. Важно - что под лодкой. А там - рыбы. Я тоже рыба, поэтому знаю, как это играть.

Играть совершенно холодными конечностями. Притроньтесь к холодному утюгу и почувствуйте.

В концерте очень много фейерверков. Сначала тривиальных... потом появляются радуга и кометы. При этом цвета матиссовские, яркие ослепительно.

Все фейерверки из окна кареты. А в карете - я. Всеми брошенный. Праздник не для меня.

О пьесе "Ночные бабочки" из цикла "Зеркала"

Если честно, это нельзя сыграть. Если бы кто-то держал мои руки... . А играл бы другой. Нет, не играл, а только подул на клавиши.

Это мог бы Пак... Но его в последнее время надо упрашивать. Он уже выше этого.

Пуленк

О хореографическом концерте "Утренняя серенада" для ф-но и 18 инструментов

Пуленк написал балет. Я побоялся окружать себя пачками, канифолью. Балерина может закапризничать и сказать в ультимативном тоне: "Играй, пожалуйста, медленней! Я тут самая главная".

Балет не слишком умное занятие. Но и не слишком глупое. Это ведь упоение телом. Что неплохо само по себе. Упоение собственными костями, которые обшиты дорогой материей. Или недорогой...

Все-таки интересно... Сыграть бы "Четыре темперамента" Хиндемита. И чтоб кто-нибудь танцевал. Четыре танцовщика и четыре пианиста. Шекспировский Меланхолик - конечно, я! Сангвиник - Генрих Густавович. Флегма - если не обидится - Алик Слободяник. Все-таки в хорошей компании... Гаврилов - Холерик, вылитый.

Улановой, Шелест я бы аккомпанировал все, что угодно - даже вальс Шопена!

Чайковский

О пьесе "Un poco di Chopin" ("Немного Шопена"), ор. 72 № 15

То время, когда Монпарнас имел весьма деревенский вид. Бородатый Макс жил на бульваре Эдгар Кине. В своем ателье писал "улыбки маленьких блудниц". Они были у него под окном - ведь он жил прямо напротив "Сфинкса". "Сфинкс" - это знаменитый бордель. Грех было туда не зайти и не поваляться на никелированной кроватке.

Но Волошин для меня - это и Коктебель, и рассказы о нем, слышанные в семье Габричевских-Северцевых, и его вдова Мария Степановна - "Марципановна" (это ее так звали Габрические). И один момент - когда ночью в башне было темно и царила одна голова царевны Таиах в лунном свете.

Нет, "Немного Шопена" - это только атмосфера бульвара Кине. А почему так - не знаю.

О романсе f-moll, op. 5 и пьесе "Menuetto - scherzoso", op. 51 № 3

Все просто - пушкинская Наталья Павловна из "Графа Нулина". Сначала открыт роман "Любовь Элизы и Армана". Скучно. Почти засыпает. Потом слышит звон - это чей-то экипаж показался у мельницы. Прилив крови, страшное возбуждение. Ну, просто обезумела... А коляска пролетела мимо. Ничего не остается, как снова смотреть "на драку козла с дворовой собакой".

Менуэт - как продолжение "Нулина". Граф заливает насчет парижского двора, насчет песен Беранжера. Хозяйка слушает, раскрыв рот.

Также и меня слушали, когда первый раз вернулся из Парижа. Я все рассказывал, заливал... а потом N... ни с того, ни с сего, очевидно недовольный подарком, осведомился, был ли я на блошином рынке. Я сказал честно: был. Хотя портмоне купил ему, между прочим, в приличном магазине на рю Принца Конде.

О Пятой симфонии e-moll, op. 64

Давно не охватывала такая дрожь - как после Мравинского. Он дирижировал Пятой. Все ведь давно знают: это что-то вальсообразное, милое уху. Попахивает детством, первыми походами в филармонию. А в его игре - электрическое потрясение, ничего "милого уху"! Не забуду, как в конце первой части он грянул в воздухе кулаками, и оттого его тень покрыла весь оркестр. Покачнулись люстры - как при подземном толчке, который я однажды уже пережил. В Японии. Все начали меня утешать: всего несколько баллов, несколько баллов... для жизни совсем не опасно! А тут ведь - опасно, страшно опасно!

В финале - марш валькирий, у которых косы как змеи.

Три недостижимые дирижерские высоты (субъективно):

Фуртвенглер - "Тристан".

Мравинский - Пятая Чайковского, Восьмая Шостаковича.

Дезормьер - "Море", "Арлезианка".

Рахманинов. О прелюдии fis-moll, op. 23 № 1

Богоматерь Одигитрия. Знаете, что это в переводе? - Путеводительница! Я ей поклоняюсь. Видел эту икону в Эрмитаже. У нее на руке - отрок. Икона плохо сохранилась, поэтому отрок остался без левого глаза. Я смотрел в его открытый правый... и вдруг услышал, как Богоматерь шепчет: "Это я помогла монаху Теофилу!" Еще папа рассказывал эту легенду - как средневековый монах Теофил заложил душу черту, но сделка была отменена. Благодаря чудесной помощи Богоматери. Теперь я знаю ее имя - Одигитрия!

О прелюдии g-moll, op. 23 № 5

Любимая пьеса у Клейста - "Пентесилея". Про амазонок. Вообще, Рахманинов - "амазоночный" композитор.

По их обычаю каждая из амазонок должна покорить воина из числа врагов. Вам жалко Ахилла? (пожимает плечами). Каждый из нас дает кому-нибудь себя покорить.

Совсем другое дело - амазонки Лотрека. У них не столько сила, сколько тайна, даже эфемерность. Мне кажется, что все лотрековские певички, проститутки - мои большие приятельницы. Во всяком случае, одна из них - с греческим профилем и смахивающая на Элен Вари - дарила мне хризантемы. Желтенькие. И говорила при этом: "Не забывайте, ведь я проститутка! Но буду вашей за мазурку Шопена!"

О прелюдии F-dur, op. 32 № 7

Игры светлячков. Для меня они - эльфы! Иногда зажигаются серебристые огоньки, иногда - огуречно-зеленые. Перемигиваются.

Об этюде - картине d-moll, op. 33 № 5

Белогвардейский. В общем, почитайте "Дни Турбиных".

Об этюде - картине fis-moll, op. 39 № 3

Вронский вспоминает скачки. Как его лошадь повалилась на бок, как он бил ее каблуком. В самом конце - Вронский покидает ипподром.

Лучший этюд у Рахманинова и лучшая картина.

Скрябин. О прелюдии a-moll, op. 11 №2

По настроению - Восьмой сонет Шекспира. Даже поддается подтекстовке.

О прелюдии G-dur, op. 11 №3

Привет Петру Ильичу. Надо играть очень быстро - как будто ребенок плещется в ванне.

О прелюдии b-moll, op. 11 № 16

У Малевича есть эскизы костюмов к какой-то мистерии. Вероятно, только задуманной. Мне понравился костюм Похоронщика. Если б я такого встретил на кладбище... Что-то угловато-средневековое, с фиолетовым лицом.

О прелюдии H-dur, op. 37 № 3

По Розенкрейцерам, - как объяснял А.Г. Габричевский, - си-мажор - основной тон человека. В общем, я не против. Но все равно странно... Ведь в си-мажоре не так уж много музыки.

В этой прелюдии - человек весьма расслабленный, дремлющий.

Во Второй сонате Скрябина побочная тема первой части тоже в си-мажоре. Как экономно он пользуется водой - не то, что Рахманинов!

О прелюдии a-moll, op. 51 №2

Прелюдия - "прощай, минор", совершенно клейстовская. А я - клейстовский персонаж.

Клейст знакомится с женщиной, которая замужем и смертельно больна. К тому же, в почтенном возрасте. Они где-то уединяются. Сначала Клейст стреляет в нее, и сразу - в себя. Разве этого нет в музыке?

О прелюдии ор. 74 № 1

Скрябин сказал - "невыносимая боль". Болит голова, один из ее желудочков. Вообще, я побаиваюсь играть эту прелюдию из-за того, что на 74-й год мне нагадали что-то не совсем хорошее. И ведь Скрябин после этого ничего не написал - умер. А у меня - депрессия, довольно затяжная, малоприятная.

Так что число 74 недолюбливаю. А еще недолюбпиваю 16. Opus 16 у Шумана - "Крейслериана" Не в ладах с этой музыкой, только последние две пьесы нравятся. 16-ая прелюдия Шопена - ни за что! 16-ый концерт Моцарта уговаривали японцы. Хороший концерт, но 17-ый лучше. 16-ая соната Бетховена - для Гринберг и Юдиной. 16-ую мимолетность Прокофьева попробовал... но так и не сподвигся. 16-ую прелюдию и фугу Шостаковича... даже музыки не помню.

Прокофьев О "Танце", ор. 32 № 1

Мир Дега. Больше всего люблю "Балетный класс" и этого репетитора с палкой - посреди класса. В конце он к кому-нибудь палкой приложится.

Лучше Дега никто балет не писал.

О "Легенде", ор. 12 № 6

Тетя Мери на веранде. Подслушивает, как я сочиняю. Это была пьеса "Сон". Очень слабенькая, слишком много унисонов. Подходит мама:

- Какой мальчик... (это она обо мне). Надо срочно заняться воспитанием.

- Нет, он должен быть предоставлен себе! Пусть созерцает - никакой спешки. Вундеркинды - это выскочки. Не люблю тех, кто рано начинает карьеру.

- Ты хочешь, чтобы он навсегда остался с русалками? Надо сделать из него талант...

- Талант - это скучно. Надо сделать из него... Грига.

О пьесе "Мысль", ор. 62 № 3

Мои мысли выглядят совершенно не так.

Хиндемит. О второй части Lebhaft сонаты № 2 (1936)

Концентрация вальсов, танцевальных ритмов. Немножко безумных, немножко несобранных.

Я таким представляю последний танец Нижинского. Не в театре, а в каком-то отеле... для непонятной публики. Он соединил движения из разных балетов в один. Импровизация, за которой тщательно скрыто безумие.

Об интерлюдии и фуге in Fis из цикла "Ludus tonalis"

Какая-то игра... мистификация. Пруст на ваших глазах переделывает Альберта в Альбертину. Делает это мастерски, но, согласитесь, странная характеристика для женской шеи: "Крепкая, загорелая, с шероховатой кожей". Я читал по-немецки, может это неточность переводчика?

Вообще, такие метаморфозы случаются. Когда я иг-раю С-dur'ную сонату Моцарта, воображаю себя младенцем - с каштановыми кудрями. Когда вальс Шопена - почти кокоткой, Эсмеральдой из "Доктора Фаустуса". Поэтому "Сказки старой бабушки" Прокофьева не играю принципиально.

Шостакович

О прелюдии и фуге F-dur № 23

Прелюдия. Как есть "Дань Гайдну" у Дебюсси, так это "Дань Шекспиру" у Шостаковича. Я это воспринимаю так. Дань розенкрейцеровской маске, дань Тайне.

У писателей есть преимущество - у них не публичная профессия. Фрэнсису Бэкону (не художнику, конечно) достаточно того, что у него свой знак. Я его видел. На заднем плане два столба, а на переднем - боров и молодой человек, который этого борова подкармливает. Для тех, кто знал Бэкона, этого достаточно. Остальное погружено в тайну.

Насчет знака Рихтера, я пока в раздумии. У меня было много вариантов, ни на одном так и не остановился. Подскажите, что бы это могло быть...

Фуга. Лировский шут, играющий на дудке. Под ее наигрыш душа Лира вышла из тела и отправилась в путешествие

Но тело еще доживает. Это Лир... и уже не Лир. Помните?

- Ты - дух, я знаю. Когда ты умерла? (Это вопрос к Корделии)

- Где был я раньше? Где я нахожусь? Что это, солнце? (Извините, путаюсь в переводах. Но эти строчки точно пастернаковские):

- Моя ль это рука? Не поручусь. Проверю. Уколю булавкой. Колет.

(Видите, как сказал про себя: "Колет". Как будто наблюдает за собой уже сверху).

Стравинский. Об опере "Похождения повесы"

Из тех опер, благодаря которым люблю больше всего... оперу. Больше, чем рояль. Да-да, именно так...

Первое потрясение, когда Том размечтался о Лондоне - его маленькое ариозо. Оно переходит в рукопожатие Тома и Черта. А в музыке такая боль: щемящая, саднящая. Боль Моцарта, Чайковского... помноженная на мою.

У меня такое случилось в Лондоне, перед тем, как играть Восьмую сонату Прокофьева. Я в Лондоне первый раз. Играть не хочу. Почти плачу. До самого концерта хожу по Гайд-парку... и так вдруг захотелось в Станишовку... Даже в глазах потемнело.

Каватину Тома послушайте в день моих похорон! Никаких слов про меня, только эти: про любовь и измену. Хотите, я вам сыграю? (Сначала вспоминает, потом, немного путаясь, играет по памяти). Вот скрипки... очень резко, как будто сорвали кожу. Ответ гобоев, фаготов, валторны... А вот самое главное: кларнет и душа.