игорь вегеле писал(а):Хорошо бы прочитать и о киевских выступлениях Мастера.
Побывав на концертах Рихтера в Москве и Ленинграде, я вернулся в Киев, где меня ожидал радостный сюрприз: весь город только и говорил о скором приезде Рихтера. Это было невероятно. Я, в свою очередь, хвастался знакомым, как буквально накануне слушал его в Малом зале Ленинградской филармонии, а заодно строил предположения о том, какую программу он привезет в Киев. Мне чудом удалось достать три билета на предстоящий концерт – для себя и двух соучеников – друга Коли и своей будущей невесты Ирины. Билеты доставались нелегко. Приходилось обхаживать филармоническую распространительницу Нетту Марковну, сидевшую в фойе университета за столиком с афишами. У столика толкалась своя публика, подходившая, чтобы обсудить планы филармонии, абонементы, концерты. Афиш Рихтера не было никогда. Информацию передавали из уст в уста.. Всегда тепло вспоминаю эту филармоническую «ласточку». Сколько раз она меня выручала! Естественно, приходилось покупать билеты «в нагрузку» на «неходовые» концерты, но я не жаловался. Всё принималось с благодарностью - ведь награда с избытком перекрывала побочные издержки!
И вот настал вечер 12-го февраля. Мы с Ирой в подземном переходе, ведущем к филармонии. Со всех сторон чуть ли не за полы хватают страдальцы: нет ли лишнего билетика? Лишних, увы, нет. Неизменная милиция у входа, возбужденная толпа. Подбегает Коля: «Чего опаздываете? Это она тебя так задержала?» Зачем нервничать? Еще минут двадцать до начала. Но как можно оставаться спокойным, когда концерт особенный? Мне не удается даже незаметно сунуть ему билет. Несмотря на темень, подскакивает несколько человек: «У вас лишние билетики?» Мы в фойе, которое сейчас больше напоминает универмаг, куда завезли дефицит. Огромные очереди возле отделений гардероба. Но у меня тут «прикормлено» - есть знакомая бабушка, у которой я всегда раздеваюсь и покупаю программки втрое дороже. Сейчас из потайного ящика извлекается этот «дефицит» - почему-то напечатали мало. Пальто вешаю сам под ропот недовольной очереди - на крючок без номерка – это для «своих». Всё! Мы на балконе, заняли места. Коля тоже где-то пристроился – ему достался всего лишь входной, но он не в обиде. И главный сюрприз – программа. Совсем не та, что недавно в Ленинграде. Прогнозы не оправдались, но это и к лучшему: столько «новых» вещей удастся послушать! Однако прочь посторонние мысли – концерт вот-вот начнется. Балкон заполняется людьми, сумевшими не без труда раздеться, и они рассказывают, что внизу еще большие очереди. Концерт все не начинается. Томительно тянется время. Проходит не менее пятнадцати минут. И наконец - «Народный артыст Радянського союзу, лаурэат Лэнінської та Дэржавної прэмій Святослав Ріхтер!» - торжественно объявляет ведущая. Последние слова тонут в нарастающем громе аплодисментов. Вот он - подтянутый, собранный, улыбающийся – как это всегда было красиво, с каким нетерпением ждали его выхода! Он один на один с роялем. Лицо сделалось сосредоточенным, но он медлит, слыша беспокойные перемещения на балконе. Дверь закрыли, но за нею толпа – опоздавшие рвутся в зал. После томительной паузы раздались мощные аккорды до минорной сонаты Шуберта. Тогда мне казалось, что он раздражен посторонними звуками, исходившими от возбужденной публики. Звук казался форсированным, нетерпеливым. Но вот Музыкант полностью ушел в музыку. Высокий накал гениальной шубертовской сонаты захватил его и нас, ведомых. Счастье погрузиться в мир образов, создаваемых вслед за композитором, невозможно сравнить ни с чем. Замысел ли это композитора, видение исполнителя или какая-то внутренняя обнаженная суть, непостижимым образом приоткрывшаяся автору, вряд ли осознававшему все величие этой вещи? Он успел записать это чудо, до времени ожидавшее своего исполнения. В нем было нечто всеобъемлющее – грандиозная концепция и точность в малейших деталях. Собственно, деталей не существовало – каждый звук играл свою роль, всё служило созданию шедевра.
Меня часто упрекают в том, что мои описания изобилуют восторгами. Пусть так, только не раз впоследствии наблюдал, что у профессионалов после таких концертов не находилось «профессиональных» слов – одни эмоции. И как проанализировать искрометный финал, в котором все светилось и радовалось? Ощущение счастья – вот что владело мною тогда.
В перерыве возбужденные слушатели делятся впечатлениями. В сознании комок, сгусток – образы великой сонаты и её единственного в своем роде прочтения. Она долго, собственно, всегда будет мне являться, но потом появятся разные записи, а тогда она «загружалась» в память, сознание впервые.
Второе отделение началось с неожиданных в его программе пяти «Песен без слов» ор.19 Мендельсона. До того дня я считал, что этого произведения нет в его репертуаре. Впрочем, я не ошибался: в Киеве состоялось первое исполнение. Не очень близкая мне музыка, но прозвучала благородно и трогательно. Это было сделано тонко, умно и с большим вкусом. После этого Ноктюрн си бемоль минор ор.9 №4 Шопена, который я особенно ждал. Когда-то пришлось самому играть с листа, представлять себе, как это должно звучать в исполнении Рихтера. То, что я услышал, превзошло все мои ожидания. Необыкновенная чистота, теплота и вместе с тем высокая отстраненность. Никаких показных излияний, безупречный вкус и чувство меры.
Заканчивалось второе отделение «первой серией» (так написано в его личной тетради, которую я прочитал через десятки лет) «Образов» Дебюсси. Что тут скажешь? Он настолько понимал и жил его искусством, что лучшего исполнителя найти просто невозможно. Какой ритм у него в «Движении» - точное попадание. Потом бисы – «Приношение Гайдну» и «Остров радости». И это была особенная моя личная радость. Давно хотел услышать у него свою любимую пьесу, и мечты наконец сбылись. Трудно представить себе, что так может звучать рояль, что могут быть такие краски, такое состояние полной свободы – действительно, «эллинское» - как позже прочитаем мы о его видении музыки Дебюсси.
Сорок лет прошло, а отзвуки концерта живы в моей памяти. Жаль, никто не записал этого чуда.