Страница 1 из 1

Наталия Александровна Фомина вспоминает

Добавлено: Пн фев 21, 2011 12:24 am
Yuriy
Благодаря Валерию Воскобойникову, ученику Г.Г. Нейгауза, познакомился с ученицей Генриха Густавовича, Наталией Александровной Фоминой. Живя в Казани, она долгое время не имела возможности бывать в Москве. И вот после длительного перерыва, в конце 75-го она приехала в Москву и попала на концерт Рихтера и Кагана 3/12/75 в Большом зале Дома литераторов. Программа этого концерта:

BEETHOVEN
Sonata No.2 for Violin and Piano in A, Op.12/2
Sonata No.4 for Violin and Piano in a, Op.23

-----------------------------------------------------------------------

Sonata No.5 for Violin and Piano in F, Op.24

[MOZART
Sonata No.29 for Violin and Piano "Andante in A and Fugue in a", K.402
Sonata No.31 for Violin and Piano in C, K.404]

После концерта она встретилась с Рихтером и сказала, что в его игре чувствуется молодость, но еще появилась мудрость. Маэстро спросил: мудрость – это скука?

Добавлено: Пн апр 11, 2011 3:36 pm
Yuriy
Наталия Александровна Фомина, ученица Г.Г.Нейгауза, вспоминает (её книга вышла мизерным тиражом).

К друзьям Святослава Рихтера меня, конечно, никак причислять нельзя, но мы много общались. Познакомилась я с ним в доме Анаиды Степановны на дне рождения ее мужа, задолго до встречи с Генрихом Густавовичем. Я была еще школьница, и Анаида Степановна «гоняла» меня, как прислугу, а вот Рихтер ухаживал за мной в тот вечер, как за вполне взрослой дамой. Генрих Густавович обожал Рихтера. В их отношениях царила абсолютная взаимность и гармония. И удивительно: я говорила о том, что мы никогда не ощущали никакой дистанции между нашим учителем и нами, а вот Рихтер пишет: в присутствии Генриха Густавовича он часто терялся.
Рихтер должен был закончить консерваторию еще до войны. А после войны они с Толей Ведерниковым вообще решили не получать дипломов, дескать, незачем. Кстати, таких людей было достаточно много. Однако, в конце концов, их заставили сдать какие-то экзамены и получить диплом. Рихтеру поставили по марксизму «три», и он потом смущенно рассказывал: «Мне подсказывали. Я слышал. Но как-то неудобно было повторить!» Вместо госэкзамена по специальности ему зачли чуть ли не десяток концертов в Большом зале.
До Генриха Густавовича Рихтер ни у кого не занимался. Он мне рассказывал, что попытался походить в музыкальную школу, но быстро бросил: «Не мог понять, почему я должен заниматься музыкой с двенадцати до часу, если мне хочется с часу до двух». Конечно, поначалу с ним занимался отец, но вряд ли он мог многому его научить. На уроках с Генрихом Густавовичем, по рассказам самого Рихтера, больше всего разговоров было о звуке. И на протяжении тех нескольких лет, когда я имела возможность постоянно слушать его исполнение, качество звука, безусловно, улучшалось.
Думаю, что и само обучение было несколько другим, чем с обычными студентами. Однажды произошел такой случай. Году в 45-м Рихтер зашел в класс, и Генрих Густавович предложил ему поиграть. Святослав сел за рояль и сыграл, не вставая со стула, весь первый том ХТК, еще какие-то пьесы И. С. Баха и Итальянский концерт. «Ну, Слава, теперь расскажи ребятам, как ты занимался», - попросил Генрих Густавович. - «Я учил, как все, - по страницам», - смутился Слава. (И это истинная правда! Он именно так и занимался - по страницам, мог прервать чуть ли не на полутакте - там, где эта страница заканчивалась. Но ведь надо иметь такую голову, как у Рихтера, чтобы потом все собрать!) - «Занимался часа по три-четыре, и у меня ничего не выходило, но потом я позанимался два дня по 10 часов, и все сразу вышло. И я считаю: чем вот так зря терять время, лучше позаниматься как следует пару дней - все сразу выйдет!»
Он считал, что можно играть произведение целиком прямо на эстраде. И я знаю доподлинно: были такие «маленькие» произведения, вроде «Юморески» Шумана, всего-то на полчаса, которые так и учили «по страницам» и играли целиком сразу на эстраде.
В фильме «Непокоренный» Рихтер говорит, что никогда много не занимался. Но все-таки иногда, значит, бывало и по 10 часов! Правда, я знаю, были и такие времена, когда он подолгу вообще не подходил к инструменту. Ведерников, к примеру, считал: больше трех с половиной часов играть вредно, но зато занятия должны быть регулярными, обязательно каждый день и при любых условиях. Когда он в Казани сидел в жюри всероссийского конкурса, то в перерывах, когда все шли пообедать или отдохнуть, Толя шел в класс.
Они оба, и Ведерников, и Рихтер, очень внимательно следили, буквально по часам, сколько времени позанимались. Толя как-то рас¬сказывал мне, как они однажды подсчитали, кто сколько занимался за год, и радостно сообщил: «Вышло, что я занимался больше».
Несомненно, Рихтер волновался на эстраде. Однажды я застала такую сценку-разговор. Приехала к нему домой. Он всегда что-нибудь затевал, и на этот раз они собрались играть в восемь рук Рождественскую ораторию Баха. Исполнители: Рихтер, Ведерников - на одном рояле, Вера Шубина (концертмейстер Нины Дорлиак), Элла Селькина - на другом. Рояли развернули клавиатурами друг к другу. А у Рихтера была такая милая манера занятий (между прочим, очень ценная, только никто ее не выдерживал): «Не сойти мне с этого места, пока не будет звучать так, как я хочу!» Сели репетировать. Естественно, предполагалось исключительно «домашнее» исполнение для жен и близких друзей. Однако готовились они к нему вполне всерьез. Я застала такой момент репетиции: заканчивается первый номер, они берут первый аккорд второго, но, поскольку рояли стоят так, что исполнители друг друга не видят, аккорд получается «не вместе». Рихтер руководит. Повторяют без конца. Ведерников, который занимался так же, как все мы, грешные, уже начинает кипятиться, ворчит: «Нам уже скоро играть, а мы три номера еще совсем не проходили». Рихтер неумолим: «Но, Толя, если мы сейчас не можем вместе сыграть, то что же будет, когда мы будем играть и волноваться?» (И это для жен и друзей!) - Ведерников: «А почему мы будем волноваться?» - Рихтер: «Ну, это вам хорошо говорить, а я этому очень подвержен».
Однажды Ведерников со смехом рассказывал мне еще один случай с Рихтером, который считал, что некоторые технические трудности нужно доводить до автоматизма. Скажем, если учишь скачки, то лучше смотреть в этот момент на другую руку, так сказать, переключать внимание. И вот однажды он играл эпизод, где в одной руке - скачки, а в другой - паузы. Что делать? Приучился хлопать себя в этот момент по колену. Так потом ему пришлось очень долго себя от этой привычки отучать.
Любопытны были и другие его способы преодоления технических сложностей. Так, например, о Втором этюде Шопена он мне сказал, что он «...совсем легкий! Надо только не обращать внимания на правую руку».

Добавлено: Пн апр 11, 2011 6:13 pm
123ax
спасибо, Юрий! Очень интересно.